Бизнес по выращиванию овощей выиграл от продовольственного эмбарго больше, чем другие отрасли АПК, считают эксперты: импортозамещение открыло перед овощеводами огромный рынок. Однако этому рынку угрожает, с одной стороны, турецкий импорт и, с другой стороны, низкая платежеспособность россиян. О том, чем отвечает отрасль на новые вызовы, РБК+ рассказал финансовый директор Агрофирмы «Выборжец» Павел Петров.
- Почему «антисанкции» дали овощеводству больший стимул к развитию, чем, например, мясному животноводству?
- Европа никогда не была ключевым поставщиком мяса в Россию. Свинина и мясо птицы производятся в основном внутри страны, и только в сегменте говядины до начала действия эмбарго доминировал импорт. На рынке же овощей многие направления – томаты, огурцы, баклажаны – до 50-60 процентов закрывались поставками из Европы. Когда импорт из Европы «закрылся», сформировался существенный дефицит овощей, и выросли цены. Не закрытые рыночные ниши в сочетании с высокими ценами – идеальные условия для старта инвестиционных проектов, плюс еще сыграла роль государственная поддержка, так что сейчас отрасль переживает инвестиционный бум.
- Но за два года этого бума дефицит, возможно, был закрыт?
- Нет, емкости российского рынка овощей хватит для активного роста отрасли вплоть до 2020 года – при условии, что те или иные ограничения импорта сохранятся.
- Среди ваших новых инвестпроектов – создание производства по выращиванию шампиньонов. Почему шампиньоны – это высокомаржинальный продукт?
- Прежде всего, это продукт с большим потенциалом. Пока культура потребления шампиньонов в России не развита – у нас их потребляют в 10 раз меньше, чем в Европе – поэтому мы предполагаем, что этот рынок будет активно расти, и делаем инвестиции в завтрашний день.
- Уровень инвестиционных рисков в сельскохозяйственных проектах – выше, чем в других отраслях?
- Если мы говорим об инвестициях в действующие предприятия, то риски – такие же, как, в среднем, в российской экономике. Если же не опытный в аграрном бизнесе инвестор открывает сельскохозяйственный проект, то банки, как правило, относятся к такому проекту астороженно, поскольку было много неудачных случаев.
- Привлекательная отрасль, с перспективой роста до 2020 года, государственной поддержкой - откуда тогда неудачи?
- Во-первых, часть рисков – на стороне агрономов. Урожай может не случиться, и малоопытный агропром никогда не поймет, из-за чего это произошло. Поскольку отечественное сельское хозяйство до введения эмбарго развивалось слабо, то и подготовка кадров для отрасли развивалась соответственно. Сейчас квалифицированные специалисты – на вес золота. В случае нового проекта, проходит два-три года до того момента, когда главный агроном перестает совершать ошибки и выходит на относительно стабильные результаты.
Вторая причина высокого уровня рисков заключается в том, что окупаемость сельскохозяйственных проектов – длительная; в среднем, она составлет 8 -10лет. На инвестиционной фазе и до выхода проекта на запланированные объемы производства предприятие получает убытки, дальше их надо полностью отработать и вернуть взятые кредиты. Финансовая нагрузка, которую берут на себя инициаторы проектов, очень велика. Если срок окупаемости удлиняется еще на несколько лет по причинам, указанным выше, то шансы получения инвестиционной прибыли стремятся к нулю.
- Альтернативные инструменты финансирования бизнеса – факторинг, лизинг – могут служить альтернативой банковским кредитам, ставшим в период кризиса весьма дорогими?
- Эти инструменты, конечно, не могут служить заменой инвестиционным банковским кредитам. Но лизинг мы используем, поскольку активно пополняем и обновляем собственный автопарк.
- За риски для вашего бизнеса отвечают не только агрономы, но и политики. Например, импорт овощей из Турции – если он возобновится в полном объеме, что станет с отечественным производителем?
- Турция закрывала значительную часть российского рынка томатов. Для тех российских предприятий, которые сделали ставку на выращивание томатов после введения эмбарго, возобновление импорта станет, я думаю, серьезным ударом. Им придется адаптироваться к снижению цен на прилавках – искать способы снижения себестоимости. Если не получится адаптироваться, то придется переходить на производство других видов овощей, или кому-то продавать бизнес.
- Ваша фирма тоже выращивает томаты.
- Мы стали адаптироваться к возможным переменам заранее – сделали инвестиции в расширение посадочных площадей под огурцы и зеленные культуры. Это скоропортящиеся овощи, которые надо продавать в том же регионе, где они выращены.
- Статистика говорит о том, что петербуржцы стали экономить на еде. Вы это тоже отмечаете?
- Да, мы увидели снижение розничных цен на овощи – это явное свидетельство снижения платежеспособного спроса.
- Значит ли это, что люди стали меньше есть?
- Нет, они начинают в ряде случаем отказываются от овощей и фруктов. Если люди не могут себе позволить купить огурцы, то, мне кажется, это серьезный сигнал для экономики. Но мы на такие сигналы отреагировать никак не можем – мы просто надеемся на то, что этот тренд не станет длительным, и со временем платежеспособность россиян восстановится.
Если люди не могут себе позволить купить огурцы, то, мне кажется, это серьезный сигнал для экономики.
- Скажутся ли новые угрозы – турецких томатов и экономии на продуктах – на объеме инвестиций в отрасль?
- Я думаю, что 2017 год будет успешным – в нашем регионе ожидается старт новых проектов, которые сейчас находятся в высокой стадии готовности. Будет введено в эксплуатацию до 200 га новых теплиц. Так что увеличится предложение отечественных овощей, цены в рознице снизятся, но останутся на уровне, достаточном для развития компаний отрасли.
